• Баку и бакинцы

САФИЯ ТАГИЕВА:
"Я ЦЕЛОВАЛА КАМНИ РОДНОГО ГОРОДА..."

У Натальи Ильиной как-то прочитала: "Бедные мои девочки: они вырастут на всем новом, без этого аромата старины, нежного дыхания прошлого, которое окутывало все наше детство". И подумала, а не этого ли самого "аромата старины", "нежного дыхания прошлого" так не хватает всем нам в последнее время? И совершенно неожиданно его внесли в мою жизнь сначала Зулейха ханум Вебер-Асадуллаева — внучка известного на рубеже ХIХ — ХХ веков миллионера нефтепромышленника Шамси Асадуллаева, с которым некогда вел свой нефтяной бизнес мой дед, а теперь вот Сафия ханум Абдуллаева-Тагиева — внучка не менее известного бакинского нефтяного магната, общественного деятеля и мецената Гаджи Зейналабдина Тагиева, возвратившаяся навсегда на свою историческую родину — в Баку

Сафия ханум родилась в трехэтажном доме, где сейчас размещается Музей истории Азербайджана, помнит, как в этом здании вся ее семья собиралась за огромным столом, накрытым к Новруз байрамы, и по другим праздникам. В день, когда родилась — 14 марта 1917 года, — на ее имя был открыт банковский счет в 100.000 рублей золотом.

"Дикие татары" — так называло мусульман русское царское правительство, но благотворительная деятельность деда Сафии ханум высоко оценивалась этим же правительством, за что он удостаивался самых высоких наград, был возведен Указом Сената в потомственные дворяне, произведен в чин "действительного советника IV класса", награжден рядом золотых и серебряных орденов и медалей.

...Но настали другие времена, пришла новая власть, и прежним хозяевам пришлось покинуть чудесное здание (из 28 комнат) на бывшей Горчаковской улице, в одночасье был экспроприирован банк, где хранились тагиевские 12 млн. 800 тыс. рублей, в том числе и небольшое состояние маленькой Сафии, конфисковано все имущество, а сам Гаджи и его семья попали в опалу.

С тех пор утекло много воды... Что пришлось пережить девочке, которая, как говорят англичане, "родилась с серебряной ложкой во рту" и жила "как у Христа за пазухой"? Сломала ли ее жизнь, озлобилась ли она, как сложилась ее судьба и судьба ее близких? Когда я зашла к Сафии ханум, в ее небольшую, но уютную квартиру в центре города, мне показалось, что эту необыкновенно милую женщину знаю давным-давно, может, из рассказов моей бабушки Джаваир и деда Миркязима, а может, она и есть собирательный образ женщин Азербайджана прошлого столетия?

Глядя на ее светлую улыбку, слушая ее по-детски заразительный смех, невыдуманные истории, незлобивые комментарии, поражаешься духовной чистоте этой женщины, получившей в свое время прекрасное патриархальное воспитание от "самого" Гаджи. И в голову приходят мысли: она — живая история нашей страны, ее воспоминания — бесценны, достоверны, потому что она сама была очевидцем тех событий, о которых наше поколение узнало намного позже и в несколько вольной интерпретации из учебников, исторических романов, документальных фильмов.

Слушать Сафию ханум — одно удовольствие, и потому мы предоставим слово ей, поскольку сегодня она — гостья Меджлиса солидарности женщин Азербайджана, созданного при "Вышке".

— Вы так долго были разлучены с родиной. И вот уже десять лет, как на родной земле...

— Да, времена тогда были сложные. Нашим вопросом занимался НКВД. Однажды меня вызвали и три дня продержали в подвале дома, что на набережной, некогда принадлежавшего моему отцу — Зейналбеку Селимханову. Допрашивал меня Сумбат Топуридзе. По итогам допроса он сделал заключение: "Вы подлежите немедленной высылке, вам в Баку оставаться никак нельзя". Причем, на моего мужа — Мирзейнала Абдуллаева, кандидата геолого-минералогических наук, это решение не распространялось, т. к. сам он был из бедной семьи, в свое время С. Агамалыоглу направлял его на учебу в Петроград. В тот период муж, будучи одним из лучших специалистов, работал бок о бок с Николаем Константиновичем Байбаковым в Азнефти.

Выслали меня с тремя детьми в Стерлитамак, в Башкирию. Мы отправились на корабль, который должен был доставить нас первоначально в Красноводск. Вдруг, смотрю, по трапу поднимается мой муж. "Что случилось?" — встревожилась я. " Я еду с вами. Дверь запер, а ключ положил под половик", — спокойно ответил Зейнал, вероятно, думая, что мы вскоре вернемся домой...

На вагонах, в которых мы ехали из Красноводска в Стерлитамак, были надписи: "Высланные". Дети мои были тогда маленькие: Кямалу было 5 лет, Камилле — 4 года, Фуаду — полтора года, а самые младшие — Наиля и Тофик — родились позднее, в ссылке.

Поскольку Зейнал не был репрессированный, он благодаря своей ученой степени, знаниям, опыту устроился на работу главным геологом в нефтеразведку. А я занялась детьми, несмотря на то, что имела специальность техника-строителя.

Тем временем была сослана и мама. Два года она отсидела в Ленинграде. А выйдя на свободу, хлопотала, чтобы нас перевели хотя бы в теплые края. Со своей стороны и Николай Байбаков хлопотал за нас.

В Стерлитамаке мы прожили пять лет, а в 1946 году нас перевели во Львов. Но и здесь нам было нелегко. Мы сообщили об этом Байбакову, и он помог нам перебраться в Ашхабад — ведь это было близко к Баку...

В то время Ашхабад после сильнейшего землетрясения только стал отстраиваться. Мой муж выехал туда, устроился на работу, а затем и мы присоединились к нему. Здесь, в Ашхабаде, мы прожили с мечтой попасть в Баку 40 лет.

— Неужели за все эти годы никто не посодействовал вам, чтобы вы увидели свой город, своих родных?

— Вероятно, каждый боялся за себя, за своих близких. Но признаюсь вам, однажды я не выдержала и прилетела тайком в Баку. Утром прилетела, а к вечеру вернулась в Ашхабад.

Я шла по улице Коммунистической (как она тогда называлась), разглядывала дорогие моему сердцу здания и плакала. Напротив нагиевского дома "Исмаиллие" есть Докторский переулок (так он назывался), и на углу его — сберкасса. Вот в этом самом доме мы когда-то жили. Я гладила стены этого дома и целовала их украдкой, а потом спустилась к Историческому музею — дому, где я родилась, целовала камни и этого дома и плакала.

Я вбирала в себя впечатления, эпизоды одного "бакинского" дня, с тем чтобы передать потом в Ашхабаде эти воспоминания моему мужу, коренному бакинцу, также тосковавшему по родному городу, и моим детям.

Благодаря Байбакову в Ашхабаде нам предоставили четырехкомнатный финский домик с участком, у нас были инжировое и гранатовое деревья, виноградник, беседка. Должна сказать, мне очень повезло с мужем. Ведь если бы Зейнал не поехал с нами, я с детьми в ссылке не выдержала бы, мне даже работать нигде не дозволено было...

В Баку мы вернулись только в 1990 году, т. к. мне передали, что состояние здоровья моей матери, Сары ханум, ухудшилось.

Переехала сначала я, потом мои дети. Вскоре после моего переезда маму парализовало. Мы все были рядом, но она уже никого не узнавала...

Похоронили Сару ханум рядом с ее отцом на Мардакянском кладбище.

— Ваши воспоминания уникальны. Расскажите о вашем деде — Г.З. Тагиеве. Каким он вам запомнился?

— Мой дед происходил из крайне бедной семьи, отец Гаджи был сапожником, который не шил, а латал чужую обувь. Богатства, положения, высших правительственных наград Тагиев добился благодаря своему природному уму, воле, упорству и, конечно же, везению.

Да, деду повезло, когда на его участке забил мощный фонтан нефти, положивший начало его невероятной карьере. Вспоминаю рассказы моих родителей о том, что Гаджи было всего 15 — 16 лет, когда он, скопив деньги (будучи рабочим на каменном карьере), договорился с двумя друзьями купить земельный участок на Бибиэйбате. Молодые люди копали землю день и ночь в надежде обнаружить нефтяной источник, но тщетно. И тогда двое компаньонов Гаджи отказались участвовать в этом деле. А дед упорно, настойчиво работал, несмотря на недоверие и насмешки со стороны родных и знакомых.

И в один прекрасный день нефть пошла!

Дед был очень строгий человек, не деспотичный, но все его боялись. Ему достаточно было один раз сказать или дать поручение — и все беспрекословно выполняли их. Голос его был сильный, зычный. Деда было слышно на другом конце нашей огромной дачи.

Нас, детей, приводили к нему с утра после завтрака. И он спрашивал нас: "Намаз гылмысыныз?" , "Ялан данышмысыныз?", "Бир биринизи алдатмысыныз?"

Как могли мы после этого обманывать, лицемерить, хитрить, когда каждое утро должны были держать ответ перед своим дедом?

Как вам, наверное, известно, первая жена Гаджи умерла, и уже в пожилом возрасте (где-то в 50 лет) он влюбился в 16-летнюю дочь генерала Араблинского, который был по национальности лезгином. Отец и его дочери прекрасно владели русским.

В доме Тагиевых всегда было полно гостей. Помню, бабушка на приемах говорила на чистом русском и французском. А дед Гаджи всегда быстро ходил. Так вот, когда он неожиданно появлялся в салоне, все немедленно умолкали и переходили на азербайджанский.

И челядь, и кухарка у нас были только азербайджанцы. Правда, в гувернантки брали француженок и немок, чтобы изучать с ними языки.

Вы знаете, после отъезда из Баку я 60 лет не слышала азербайджанской речи, кроме как в своей семье, т. к. вокруг — в Башкирии, Львове, Ашхабаде — никто не говорил по-азербайджански. Но, несмотря на это, в 1990 году, когда вернулась в Баку, к своему удивлению, с необычайной легкостью я наконец-то заговорила на родном языке. Что значит — "ана дили йаддан чыхмыр".

Помнится, однажды утром мы пили чай в том самом "тагиевском доме", построенном польским архитектором Гославским. Вдруг пришли пять матросов и заявили: "Вы должны освободить это здание, здесь вашего ничего нет!"

В Баку тогда было два автомобиля марки "Форд". Один из них —"тагиевский" — новая власть конфисковала и передала в пользование Нариману Нариманову.

Дед тотчас же позвонил ему, и Нариманов приехал на "форде" к нам. Мы погрузили несколько необходимых вещей и поехали. По дороге Нариманов предложил заехать к нему. Там он велел своей супруге Набат ханум и сыну Наджафу следовать с нами и пожить некоторое время с Тагиевыми на мардакянской даче, с тем чтобы не было никаких провокаций, а также в целях безопасности самого Гаджи.

Мы жили в Мардакянах до 1924 года, т. е. до смерти Г.З. Тагиева. Нам большевики оставили двух коров, несколько баранов, на даче было полно фруктовых деревьев. Так и кормились.

Мне было поручено сидеть неотлучно возле деда и по его приказу звать родных, приносить сигарету, газеты и т. п. Дед был немногословен.

Умер он 1 сентября 1924 года внезапно от удара (то ли инсульт, то ли инфаркт). Какие-то чужие люди пришли и сообщили о том, что его дочь Лейла на туркменской лодке вместе со своими детьми убежала к мужу в Иран. От этого сообщения Гаджи на моих глазах стал задыхаться, хрипеть и тут же скончался. Мне было тогда 7 лет. Похоронили деда здесь же в Мардакянах.

После смерти деда пришли из НКВД и велели, чтобы мы освободили "тагиевскую дачу", которую решено было отдать под санаторий. Тогда мы переехали в Крепость, где у моего отца, Зейнала Селимханова, был маленький дом напротив нынешней зеленой аптеки.

Там, в Крепости, судьба и свела меня с моим будущим супругом, чей родной брат оказался нашим соседом.

— Да, очень интересная, но грустная история.

— Это история несчастных людей...

— Что вы можете рассказать о благотворительной деятельности мецената Гаджи Зейналабдина Тагиева?

— Дед был необычайно добрым человеком, и это качество прививал нам.

Помнится, на все праздники Гаджи распоряжался, чтобы беднякам раздавали продукты, одежду, деньги. Но после конфискации мы остались фактически без финансов. И вот однажды на Новруз дед говорит моей матери: "Байрам гялир. Кясыбларын сюфряси ачыг олмалыды". А мама ему напоминает, что денег нет. Тогда Гаджи снимает с пальца перстень и протягивает Саре ханум: "Продай и помоги беднякам провести праздник".

Благотворительность была у Гаджи в крови, ведь он сам с детства познал нужду и обездоленность и потому, наверное, не мог стоять в стороне от чужих бед, от проблем народа.

Так, Тагиев, сам не получив диплома, очень много средств выделял на просвещение, образование, на учебные учреждения, науку.

Ежегодно во все бакинские школы в помощь детям и на приобретение учебников для неимущих переводилась определенная сумма денег. Тагиев финансировал отправку в Петербург детей бедняков на учебу, кроме того, выделял средства на обеспечение детей, отправленных на обучение за границу, возместив все расходы за проезд, обучение и содержание в Англии, Франции, Италии и Петрограде.

В 1896 году Гаджи выделил 10.000 рублей Бакинскому реальному училищу на его нужды.

Когда Тагиев приобрел огромный участок земли в Мардакянах под дачу, он живо стал интересоваться жизнью и бытом местного населения, близко принимать к сердцу проблемы бедноты из близлежащих селений. Так, по его инициативе ежегодно в Баку из Мардакян направлялись по 20 детей из бедных семей для обучения и получения специальности.

В 1895 году по его инициативе и на его средства (31.240 руб.) в Мардакянах было выстроено здание для школы садоводства на 50 учащихся. Сюда принимали всех желающих, а на учебу детей бедняков перечислялось ежегодно 50.000 рублей.

Узнав, что в поселке Маштага не хватает школ, Гаджи выделил 2.000 руб. на постройку школы, а когда ему сказали, что и в отдаленных районах Азербайджана школьникам приходится туго, то он немедленно перевел в Ленкорань необходимую сумму для приобретения формы 50 учащимся.

Гаджи не обделял вниманием детей-сирот, глухих и слепых, выделяя периодически для их нужд не одну тысячу рублей.

Будучи сам прогрессивным человеком, Тагиев с удовольствием финансировал издание книг и научных трудов ряда писателей, выделив для этого 109.000 рублей, в том числе и на публикацию книг Наримана Нариманова, Сеид Азима Ширвани, М. Ганиева.

В 1895 году дед купил за 57.000 рублей газету "Каспий" и с тех пор стал ее владельцем и издателем.

Будучи крайне религиозным человеком, Гаджи Зейналабдин Тагиев не жалел средств на оказание помощи религиозным учреждениям. На постройку в Баку русской православной церкви (кстати, ныне действующей — Р.А.) дедушка выделил 16.000 руб., на воссстановление мечети в Дагестане — 5.000 руб., на восстановление мечети Хаджи-Тархан — 12.565 руб., для Тегеранской медресе — 5.000 руб. и т. д.

Задолго до "лампочки Ильича" бакинский нефтяной магнат задумал строительство в Мардакянах мельницы с электрооборудованием, и в 1895 году в кварталы и квартиры бедняков пошел свет. Не лишним будет отметить, что именно Тагиевым была создана в 1887 году служба пожарной охраны.

— А театр "Пассаж"? А конка? А знаменитый комбинат?

— Вот-вот. Еще в 1887 году в Петербурге на средства Тагиева были заказаны вагоны для конки, в Баку проложены первые конно-железнодорожные рельсы. Первая конка пошла в 1888 году.

Как вы знаете, Бакинский театр сгорел в 1909 г., на строительство нового театра дед затратил 1 млн. 184 тыс. руб.

В 1896 — 1898 гг. архитектором Скуревичем в центре города, недалеко от тогдашней Думы (т. е. Баксовета), был воздвигнут пассаж, который прозвали "тагиевским пассажем". В эти же годы были построены док, завод, мельница.

Строительство текстильного комбината завершилось в 1900 г. Для рабочих были построены корпуса, столовая, мечеть, баня, поликлиника, школа. На все это Тагиев потратил 10 млн. руб.

В 1899 году дед включается в работу по водоснабжению Баку. Были построены деревянные будки, к которым подвели водопровод с краном. На все эти работы ушел 1 млн. 25 тыс. руб.

Не оставлял без внимания Гаджи и мусульман, проживающих вне Баку. Так, он перечислил в Петербург нуждающимся мусульманским семьям 11.000 руб., а в 1896 по его указанию в Москве для приезжих мусульман был построен дом, который обошелся в 16.000 руб. А в 1906 г. он перевел в Тифлисский банк на обучение девушек-мусульманок 25.000 руб.

Да разве счесть то, что сделал для своего народа мой дедушка?

— Продолжаете ли вы традицию благотворительности?

— После смерти моей матери Сары ханум я создала в 1992 году при содействии друзей "Социально-благотворительный фонд граждан Азербайджана им. Сары Тагиевой". Периодически мы оказываем безвозмездную гуманитарную и финансовую помощь нуждающимся разных районов Баку через учреждения соцобеспечения. Вот уже скоро десять лет, как мы осуществляем эти акции.

— Известно, что некогда три бакинских капиталиста — Зейналабдин Тагиев, Шамси Асадуллаев и Муса Нагиев — породнились. С кем из прямых потомков вы общаетесь?

— Внучка Шамси Асадуллаева Зулейха Вебер живет в штате Вирджиния, что под Вашингтоном. Когда она впервые в 1990 г. приехала в Баку, то нашла мою маму, целовала нас, плакала. Это была очень трогательная встреча...

И в настоящее время в каждый свой приезд в родной город Зулейха звонит мне, навещает меня. Нам есть что вспомнить — ведь наше детство прошло вместе. Их дача тоже была в Мардакянах. Они гостили у нас, мы у них.

Затем две правнучки Мусы Нагиева нашли меня, как только я приехала в Баку.

Другая внучка Шамси — Умбиль-Баану или Миля (как мы ее называли тогда) — послала из Парижа, где она постоянно жила после эмиграции, мне в Ашхабад письмо. А я в тот период уже была в Баку. Мой сын Тофик, живший тогда в Ашхабаде, прочел это письмо мне по телефону.

Когда же я написала ей ответ, к моему большому огорчению, узнала, что Миля в Париже скончалась. Так жаль, что наша встреча не состоялась...

Как меня Миля нашла? Через Гюльнару — дочку Лейлы Тагиевой и Али Асадуллаева (той дочери Гаджи, которая убежала тайком к мужу в Иран). Гюльнара жила тогда в Стамбуле. И вот так случилось, что туда на гастроли приехала Зейнаб Ханларова. Гюльнара подошла к ней и обратилась с просьбой найти нас, дала мои данные.

Мой сын Фуад, живший в то время в Баку, услышал по телевизору объявление о том, что Гюльнара Сафикюрдская ищет Сафию Селимханову, и он тотчас же позвонил мне в Ашхабад.

Гюльнара приезжала ко мне один раз, а я с сыном Тофиком только после смерти Сары ханум смогла поехать к ней в гости.

У Гюльнары есть дом в Стамбуле — на Принцевых островах, где она живет летом. Зимой она уезжает в США, где в штате Вирджиния живут ее дети — сын и дочь. Сын работает на фирме, а дочь журналистка газеты "Вашингтон пост".

Кстати, она приезжала в Баку в командировку на президентские выборы и навестила нас и в день приезда, и перед отлетом в Вашингтон. Я очень рада, что новые связи со старыми родственниками налаживаются.

— Большую часть года вы проводите на дедушкиной даче в Мардакянах... Как вам ее вернули?

— После конфискации нашей дачи, советская власть открыла в этом помещении туберкулезный санаторий. Однако на территории дачи сохранилось помещение для хозяйственных нужд. Вот его-то и передала мне Бакинская исполнительная власть после моего возвращения на родину, за что я ей очень благодарна.

Все мое детство прошло в Мардакянах. Мы приезжали сюда ранней весной, а уезжали в город только осенью.

У нас был огромный сад, деревья, в том числе и фруктовые, их по указанию деда привезли чуть ли не со всего света.

В вольере разгуливали два роскошных павлина. В стороне находился загон джейранов. У каждого из внуков Гаджи был свой джейран, которого мы, дети, должны были кормить. Так дед хотел воспитать в детях чувства доброты, любви к животным.

Ведь сам он до мозга костей был невероятно добрым человеком.

На даче у нас было много челяди, и дед требовал, чтобы мы со всеми были вежливыми, особенно с теми, кто старше нас по возрасту. Он не желал, чтобы мы росли снобами.

Сейчас мне 84 года, сильно ухудшилось зрение, так что последние четыре года живу на мардакянской даче. Рядом со мной всегда мои дети — Камилла и Тофик, так что все новости я узнаю от них и по радио. Радуюсь каждому сообщению о новых достижениях моей любимой Родины, о росте ее авторитета и влияния в мировом сообществе, что осуществилось благодаря мудрому руководству республикой Президента Гейдара Алиева, которого я считаю одним из выдающихся политических деятелей, высококлассным дипломатом современности.

Мой сын привез из Ашхабада останки моего мужа, и мы перезахоронили их на мардакянском кладбище. Теперь и я смогу спокойно лечь в землю предков...

— Какие у вас будут пожелания нашим читателям?

— Всем читателям газеты "Вышка" и, конечно же, его коллективу я желаю счастья и удачи в делах.

Пользуясь случаем, через вашу газету приношу свою благодарность всем организациям и отдельным лицам, которые в свое время помогали моей матери — Саре ханум, заботились о ней, как о человеке, который до последних дней своей жизни старалась восстановить доброе имя Тагиева, его имидж патриота, мецената, большой личности...

В свою очередь, через вашу газету хочу выразить особую благодарность вице-президенту ГНКАР Ильхаму Алиеву, по распоряжению которого осуществлены реставрационные и благоустроительные работы на месте захоронения моего деда и на "тагиевской даче", а также всем тем, кто в настоящее время проявляет уважение к памяти Гаджи Зейналабдина Тагиева.

— Благодарю за беседу.

Ее вела Ругия АЛИЕВА.