• КУЛЬТУРА

СКВОЗЬ НОСТАЛЬГИЧЕСКОЕ ЭХО

Каким-то чудом сохранилась у меня программка, датированная театральным сезоном 1978/79 гг., когда режиссер Г. Гюльахмедова-Мартынова поставила в Русском драмтеатре спектакль по пьесе Робера Тома «Восемь любящих женщин».

И вот едва ли ни через четверть века народная артистка республики теперь уже в учебном спектакле в Оперной студии (директор А. Алиев) вновь обратилась к творчеству популярного французского драматурга.

Только не подумайте, что я решился сравнить две постановки. Попытка сопоставить профессиональных актеров (а в том стародавнем спектакле играли такие мастера, как Р. Гинзбург. Д. Тумаркина, Л. Сердюкова, Л. Чеснакова, Т. Гросс, Н. Сарнацкая и др.) со студентами и недавними выпускниками (а кое-кто уже окончил магистратуру и стал солистом) Бакинской музыкальной академии, разумеется, наивна и неправомерна. Даже при том, что уже новая изящная программка по-прежнему ссылается на заслуженного художника республики Юрия Торопова (точнее, на эскиз его сценического оформления). Нет, это лишь легкое ностальгическое эхо, отозвавшееся, возможно, не только в моей памяти.

Могу высказать предположение, что выбор именно этой пьесы, в которой нет ни одной мужской роли, хотя все действие и разворачивается вокруг «закадрового» образа главы семьи, отчасти преопределен был спецификой контингента: в нашей Музыкальной академии студенты-вокалисты в основном представлены слабым полом. Впрочем, один нюанс: режиссером был предпринят интересный творческий ход — роль подчеркнуто энергичной псевдобольной Бабушки, раскатывающей по сцене в инвалидной коляске, отважно взялся сыграть единственный представитель мужского сословия Р. Алиев.

Пусть это прозвучит банально, но тема самой первой из пьес Р. Тома, созданной еще в 1958 году, не может не волновать и сегодняшнего зрителя. Главный герой, так и не появляющийся на сцене, окружен вроде бы небезразличными к нему женщинами. И образ каждой из них — будь то жена Габи (в исполнении С. Асадовой) или обе дочери — Сюзон (Э. Сарафанова) и Катрин (И. Бабаева), сестра Пьеретта (Д. Алиева) или свояченица Огюстина (Ф. Мамедова), «почти член семьи» Шанель (Б. Нагиева) или горничная Луиза (У. Гаджиева), а также уже упомянутая Бабушка — претерпевает к финалу перемены, и даже весьма значительные. Такие разные, все персонажи схожи, однако же, в одном — в нежданно-негаданно всплывающей на поверхность подлости, которой «одаряют» чуть ли не самого близкого им человека и в которой невольно признаются, как бы исповедуясь друг перед другом. Что и приводит к отсроченной трагедии. Имитация убийства сменяется фактическим самоубийством: каждая из ранок, нанесенных герою окружающими его любящими (хотите в кавычках, хотите без них) женщинами, постепенно, но неотвратимо сливаясь в одну огромную нестерпимую рану, порождает драму.

Век учебного спектакля, как известно, недолог. А потому хотелось бы пожелать продолжительной и успешной творческой судьбы его участникам. Хотя, по всей видимости, спектакли, в которых им доведется выступать, окажутся музыкальными, а сценическую речь заменит вокал. И как не оценить по достоинству постановщика-профессора Гюльджахан Гюльахмедову-Мартынову, сумевшую пронести сквозь большой временной пласт и воссоздать в совсем иной — уже студийной — атмосфере спектакль, который наверняка запал в память, а может, и в душу многим бакинцам.

Р. МИРКИН.