ВЫШКА № 6 от 8 февраля 2002 года
<<-- назад  •  на главную -->>

• Роман тысячелетия "Нет мира в садах тучных"
Медина ГАСАНОВА

(Начало в №№ 10, 11, 14, 15, 17, 19, 21, 23, 26, 30, 31, 36, 37, 40, 42 за 2001 год,
2, 3,за 2002 год)

 

Бильгейс стирала в речке рубашки Зиярата и все думала о том, почему вдруг он задал ей столь странный вопрос. В Карагадже никто не знал, что Зиярат ее приемный сын. Когда Назир привез Бильгейс из соседнего села, она бережно несла в своих руках завернутого в синее теплое одеяло малыша. И все до единого подумали о том, что Назир вернулся домой после войны со своей семьей. Никому не было известно о том, что грузовик, на котором он ехал в Карагадж, заглох по дороге и водителю все никак не удавалось выклянчить у шоферов проезжавших мимо машин хоть немного горючего. Проголодавшийся малыш плакал так громко, что одна из попутчиц взяла его на руки и накормила хлебом. Наевшись, он прижался к ее груди и тут же заснул. Это и решило участь Бильгейс, оставшейся на белом свете горькой сиротой. Отец ее, светлой памяти Губалы, пропал без вести в боях под Сталинградом, а мать умерла от голода, распухнув, как пузырь. Около года Бильгейс жила в небольшом доме, доставшемся ей от родителей, в полном одиночестве, научившись в свои 18 лет выполнять и мужскую работу. Ее село, которое называлось Гарагюне, находилось в двух километрах от дороги, и девушка предложила Назиру проделать этот путь пешком.

— Вашего малыша нужно искупать, посмотрите, у него же вши, ему одежда новая нужна, — простодушно сказала Бильгейс, не думая о том, хорошо ли приглашать в дом незнакомого мужчину и как к этому отнесутся ее односельчане.

Осторожно усадив малыша на спину, она ловко перехватила его теплой шалью, завязав концы под грудью в тугой узел. И впрямь Зиярата нужно было помыть, накормить, обогреть, и Назир, немного поразмыслив, принял предложение незнакомой попутчицы. Думал, управится с малышом и опять в дорогу, а задержался надолго. Мужчин после войны в деревне осталось мало. И Назира приняли здесь как своего. Не расспрашивали и Бильгейс о ребенке. В Гарагюне вообще жил народ нелюбопытный, да и других проблем поважней было хоть отбавляй. Через год Назир засобирался в Карагадж. Домик Бильгейс они оставили ее соседям, забрав оттуда лишь самое необходимое...

Она вырастила Зиярата как родного и иногда ловила себя на мысли о том, что любит его больше, чем Чейльхана. Кто в деревне мог знать тайну их семьи, скрытую даже от самой Бильгейс? Ведь ни разу за их совместную жизнь она не спросила мужа, кто мать Зиярата.

— Ма, — вдруг раздалось за ее спиной, и Бильгейс, вздрогнув от неожиданности, выпустила из рук новенькую голубую тенниску сына.

Течение подхватило ее, закрутило в мутных водах и в мгновение ока унесло далеко вперед.

— Надо же! Моя любимая! А почему Марал не стирает? — возмутился Зиярат, глядя вслед уплывающей от него рубашки.

— В тягости она, куда ей воде кланяться, — с досадой в голосе ответила Бильгейс и вытерла мокрые руки о большой цветастый передник.

Зиярат помог ей подняться с земли и, подчинившись неожиданному приливу нежности, так несвойственной ему, вдруг обнял женщину, которую с детства звал матерью. Большими, огрубевшими от нелегких работ руками Бильгейс неловко обхватила сына и, не сдержавшись, заплакала в голос.

— Ну что ты в самом деле, — растерялся Зиярат. — Прости, если я тебя чем-то обидел... Прости и дай совет, как мне избавить нашу деревню от этой напасти, которая зовется Лейлой. Она должна уехать отсюда и как можно скорей. Представь, теперь и этот дурень Магомед в учителя полез. Подумаешь, курсы в армии проходил. Эдак мне в нашей школе вообще места не останется.

Вытирая передником мокрое от слез лицо, Бильгейс внимательно слушала сына, лихорадочно думая над тем, что подсказать тщеславному Зиярату. О его тайной мечте стать директором сельской школы она узнала случайно. Как-то раз проснулась посреди ночи, разбуженная чьими-то голосами. А оказалось, это Зиярат, представляя себя в роли директора, отчитывал то Шамиля, то Фазиля. Досталось и Лейле. Тогда бедная Бильгейс испугалась за рассудок сына...

— Далась тебе эта девушка... — мягко, стараясь успокоить возбужденного сына, сказала она. — Оставь ты ее в покое, может, она и сама уедет. Говорят, опять жених к ней приехал.

— Да какой это жених! Он лошадьми больше интересуется, чем невестами. Своя кровная в городе небось заждалась его...

О том, что у Ровшана есть невеста, Зиярат узнал случайно, когда отправлял на почте очередную кляузу в обком партии. Этот «ценный» груз он всегда отсылал адресату самолично. Несколько раз проверил, хорошо ли заклеен конверт и уже готовился опустить его в синий почтовый ящик, как в отделение зашел Ровшан. Высокий, красивый, он сразу же привлек внимание работниц, чем вызвал зависть Зиярата, демонстративно отвернувшегося от горожанина. Не обращая на учителя никакого внимания, Ровшан весело поздоровался с девушками и попросил телефонистку соединить его с городом, назвав нужный ему номер.

— А почему ты сразу решил, что он собирался позвонить невесте? А что если, просто друзьям, товарищам... — задумчиво сказала Бильгейс.

— Ой, мама, я запомнил номер телефона и перезвонил в Баку! Так что никакой Ровшан не жених Лейлы! А настоящую его невесту зовут Севда, и, возможно, она вот-вот появится в нашей деревне отношения выяснять. Пусть узнает, чем занимается ее будущий муж накануне свадьбы.

Бильгейс всплеснула руками, поражаясь скрытым возможностям сына, хотела посоветовать ему не вмешиваться в чужие дела, но, зная его характер, просто сказала:

— Ты бы к Мирвари нене пошел. Бабушка прожила большую жизнь, авось она рассудит по справедливости. Лучше нее, пожалуй, никто этого не сделает.

Но Зиярат недоверчиво покосился на Бильгейс, безразлично махнул рукой и, подняв с земли тяжелый медный таз с выжатым бельем, направился к дому.

— А что, у меня голова соображает хуже, чем у этой столетней старухи? Я знаю, что нужно делать. Замуж училку выдать и все! Хозяйство, дети, муж. Вот три якоря, которые заставят ее сидеть дома и не рыпаться!

— Как это выдать? — удивилась Бильгейс.

— Выкрасть тайком ночью, как у нас это иногда делается...

— Ну не тебе же ведь говорить, что невест здесь умыкают по обоюдному согласию! — возмутилась Бильгейс.

Зиярат понял намек, ибо свою Марал он привел в их дом именно таким способом — меньше всяких традиционных расходов и хлопот. Но родившаяся вдруг мысль показалась ему очень удачной и вполне осуществимой.

— Надо только этого лопуха Вагифа надоумить, чтобы он решился на этот шаг... А то и впрямь этот длинноногий горожанин уведет приезжую прямо у него из-под самого носа.

— А тебе-то что? — осторожно спросила Бильгейс, робко пытаясь остановить сына от непродуманных действий.

— Как что? Как что? — возмутился Зиярат.

После того как Лейла стала частью его жизни, он старался омрачать ее существование любыми способами, и счастливый отъезд сельской учительницы из Карагаджа в сопровождении Ровшана никак не вписывался в его далеко идущие планы.

— Эх! — проговорил Зиярат, потирая руки от удовольствия. — Я уже все просчитал и расставил по своим местам. Как в шахматах! Такой ход конем сделаю, что надолго любовь к этой скотине кое у кого отобью!

* * *

Вагиф страдал. Мучился от того, что, проезжая мимо дома тетушки Бирджагыз, увидел на шушебенде Ровшана рядом с Лейлой.

— И что его привело сюда? — кусая от досады губы, бормотал молодой человек, не зная, как рассеять свои подозрения, у кого искать душевной поддержки.

Мать будет только злорадствовать, потому что она не одобрила выбора сына и не собиралась менять своего мнения. Дильшад была близка ей по духу, да и привыкла она к этой девушке за то время, что та ходила в невестах Вагифа.

— Пойми, сынок, другой жены тебе и не нужно. Я прожила большую жизнь и научилась разбираться в людях. Учительница вовсе не тот человек, который осчастливит тебя. Ты еще наплачешься с этой своенравной девчонкой. И что ты раскис, как трехдневный гатыг! Своими чувствами мужчина должен уметь управлять. А что касается меня, я прямо скажу: никто не перешагнет порог моего дома, кроме Дильшад, — сказала она, как только Вагиф попытался завести разговор о новом сватовстве.

Молва о том, что приехавший из столицы в Карагадж спортсмен интересуется вовсе не лошадьми, а учительницей, дошла и до ее ушей. Агджаханум было обидно за сына, которого обвели вокруг пальца, но и радости своей скрыть она не могла. Гордячка Лейла не понравилась ей еще в тот день, когда она пришла беседовать в их дом об успеваемости ее младшего сына. «Худая, как жердь, а воображения — мешок», — подумалось Агджаханум тогда.

— Знаешь, сколько я твоего отца после войны дожидалась? — спросила она, глядя сыну в глаза. — Ровно три года. Получила письмо о том, что он без вести под каким-то Курском пропал, а все равно ждала! Потому что по-настоящему любила. А эта и двух дней не вытерпела...

— Да причем тут она, мама! — воспротивился Вагиф, редко перечивший Агджаханум. — Я уверен, что и для Лейлы приезд Ровшана был неожиданностью.

Агджаханум грустно посмотрела на сына, покачала головой и, глубоко вздохнув, сказала:

— Надо быть полнейшим олухом, чтобы не понять, что эта девушка тебе не пара. Разве ты наденешь на свои ноги сапоги разных размеров?

Вагиф метнул в сторону матери горящий ненавистью взгляд и, чтобы не наговорить грубостей, вышел во двор. Вдохнув полной грудью пряный воздух и отбросив прочь все сомнения, он двинулся в сторону дома Бирджагыз.

Завидев издали Вагифа, женщина, искушенная в любовных делах, поняла, что ссоры не миновать, а потому, играя глазами, многозначительно указала Ровшану на пыльную сельскую дорогу, по которой уверенно вышагивал Вагиф. Ровшан понимающе кивнул тетушке и, сказав, что хочет проведать свою ненаглядную кобылку, спустился к пруду. Вагиф ускорил шаг, пошел сопернику наперерез и, схватив его за руку, остановил.

— Ты только мне скажи, у вас что-то было? — не поздоровавшись, спросил он.

Ровшан оценивающе смерил взглядом молодого человека, стоявшего перед ним, и отвел в сторону, подальше от людских глаз.

— Ответь, ответь же на мой вопрос! — не унимался Вагиф.

— Что за глупые вопросы задает мне будущий блюститель порядка? Практику проходишь? Допрос мне устраиваешь? — ответил Ровшан.

Вагиф от досады, кипевшей в груди, до крови прокусил губу, вынул сжатые в кулаки руки из карманов брюк и пошел на горожанина, точно бык на тореадора.

— О, да ты никак драться собрался, — разочарованно протянул Ровшан и быстрым ударом легонько двинул Вагифа по скуле.

Боль стрелой пронзила мозг и застряла где-то в правом виске, в глазах потемнело. Рухнув на траву, Вагиф схватился за голову и прохрипел:

— Подонок! Мерзавец! Гад! Зиярат мне сказал, что у тебя есть невеста в городе!

— Ха! А ты сирота? Да мы же с тобой одного поля ягоды. Разве я не прав? И я окольцован, и ты! Мы с тобой оба обречены.

— Ты еще надо мной надсмехаешься? — задыхаясь от злости, прокричал Вагиф.

— А что, ситуация действительно юморная, — в тон ему ответил Ровшан. — Ну хватит! Ты меня этим своим дурацким поведением достал, а вот за то, что Лейлу оскорбил, пожалуй, я влеплю тебе еще один апперкот и проваливай отсюда, чтоб духу твоего тут больше не было!

Ровшан размахнулся и вдруг, споткнувшись о голыш, торчавший из утрамбованной глины, всем своим весом грохнулся на дорогу. Проезжавший мимо грузовик, затормозил, и выпрыгнувшая из его кабины молодая особа в коротеньком пестром платьице стремительно подбежала к Ровшану. Вагиф подумал, что это просто проезжий человек, движимый состраданием и желанием оказать помощь. Но, увидев, как исказилось лицо его соперника, понял, что вызывающе по здешним меркам одетая молодая особа не чужой для Ровшана человек.

— Севда?! — удивился тот, забыв о боли. — Каким ветром тебя сюда занесло?

— При чем тут ветер! — зло и обиженно ответила прехорошенькая девушка. — Скажи спасибо, что я брата с собой не привезла! Мне позвонил некий Зиярат и попросил срочно приезжать в какой-то богом забытый Карагадж, где ты собираешься жениться! На карте и названия такого нет! Но ведь ты же мне сказал, что едешь на соревнования в Москву...

В эту минуту на дороге показалась обеспокоенная долгим отсутствием Ровшана Лейла. Бирджагыз как могла отвлекала ее внимание сельскими сплетнями, рассказывая о том, что Сельми в последнее время стала чудить, а Гюляра вылечила Джамаледдина.

— Представляешь, врача ему из другой деревни привела посреди ночи.

В Карагадже эта история быстро стала достоянием масс. Всех удивила необъяснимая самоотверженность Гюляры. Даже ее саму... Пожелав Джамаледдину легкой постели, она направилась к своему дому. Шла босиком. Приятно было ощущать кожей прохладную после дневного зноя землю. И сама не заметила, как подошла к развилке, ведущей в Покровку, где с недавних пор поселился столичный врач, по слухам, делавший чудеса. И хотя внутренний голос настойчиво советовал ей идти домой, к спавшим детям, разум против воли направил ее в сторону Покровки...

— Я бы в жизни не осмелилась в кромешной тьме проделать такой неблизкий путь! Мимо кладбища, леса. Бр...р...р. Смурная все-таки она, эта Гюляра, — говорила Бирджагыз, думая о том, что же там между Ровшаном и Вагифом происходит.

Лейла слушала рассказы тетушки не очень внимательно, с нетерпением поглядывая на дорогу. Она толком не объяснила Ровшану, что показывала своей родне вовсе не его тайком выкраденный портрет, а всего лишь вырезанную из польского журнала «Кобьетта» иллюстрацию с изображением актера Даниэля Ольбрыхского, и потому с нетерпением ожидала его возвращения. Но Ровшан не торопился. Вот по дороге в сторону железнодорожной станции прошли сельские старики, вот проехала грузовая машина, а гостя все не было. Сгорая от нетерпения, Лейла освободилась от руки тетушки, цепко державшей ее, и спустилась во двор.

Издалека Севда приняла Лейлу за простую сельскую жительницу, но когда та приблизилась к ее жениху, она, заикаясь от гнева, прошипела, как змея:

— Это опять ты?! Только не вздумай падать в обморок. На этот раз твой номер не пройдет!

(Продолжение следует)


<-- назад  •  на главную -->>