• Театральная премьера

ЧТО

УГОДНО

ШЕКСПИРУ?

Для некоторых бакинцев этот вечер должен был стать особенным: им впервые предстояло встретиться со сценическим феноменом Шекспира. Согласитесь, само по себе это в некотором роде может обернуться самым натуральным потрясением. К творчеству великого английского драматурга в Русском драматическом театре имени С. Вургуна не обращались, если не ошибаюсь, ровно четверть века — с тех пор как в очередной, уже третий раз была поставлена трагедия «Отелло».

А вот премьерная комедия «Что угодно!» («Двенадцатая ночь») вправе претендовать на скромный «юбилей»: шестьдесят лет назад, в самом начале войны, ее впервые вынес на эту сцену режиссер А. Грипич. И вот теперь взвалить на себя столь тяжкий, словно налитый свинцом столетий, груз решилась Ирана Таги-заде. Наивным выглядит предположение, будто в общем-то молодой, но уже достаточно опытный режиссер всего лишь романтично решилась на покорение уже многократно осаждавшейся крепости. Я не исключаю, впрочем, элементов отваги, ведь так естественно желание постичь неизведанные творческие муки. Ибо всю жизнь преследуемая далекая цель — предмет мечты — на излете может и не покориться.

— А не пора ли нам замахнуться на Шекспира? — вопрошает в известном фильме самодеятельный режиссер, видимо, не признавая сам факт подобного покушения творческим лиходейством. Ну, словом, театру за одно намерение от зрителей спасибо.

Когда смотришь хорошо знакомую вещь, чувства порой испытываешь двоякие: с одной стороны, хочется вновь услышать известные строки, увидеть ставших нарицательными героев, с другой же — понятное ожидание сюрпризов, пусть даже только скроенных из полунамеков. Ведь постановщик хочет молвить именно собственное слово; чужое-то ему уже известно.

Саму тональность спектакля, возможно, определила предложенная нам версия названия. И суть не только в том, что всем известную «Двенадцатую ночь» сменил менее расхожий авторский вариант «Что угодно», но и в том, что он был дополнен вроде бы незначительной деталью — восклицательным знаком, вольно или невольно сакцентировавшим внимание на никем не охраняемых границах постановочной свободы. Поверьте, это не страшно, и уж во всяком случае, знак вопроса-то не смотрелся бы наверняка. Кстати, для тех, кто не знает или успел подзабыть: сам Шекспир, как считается, не вложил в полный текст названия какой-то глубокий смысл. Тем паче, что, по сути, оно оказалось случайным: двенадцатая — это последняя в послерождественских торжествах ночь в масках, когда произойти может что угодно.

Уже при знакомстве с театральной программкой обнаружилось, что исчез кое-кто из привычных, правда неглавных, персонажей. Зато обнаружились новые. Именно их участие определило фабулу пролога, выведшего на сцену самого Уильяма Шекспира (в него перевоплотился Руфат Назаров) и королеву Елизавету Тюдор (то была Людмила Духовная). И вправду, сложно нынче представить в спектакле чисто классическую модель постановки, когда авторский замысел последовательно выдерживается от первой до последней сцены.

А дальше зазвучали динамичные и вполне современные фонограммы, актеры же не только запели, но и пустились в старинный пляс. Этническое происхождение мелодий и танцев что-то значить может лишь отчасти, ибо события разворачиваются в выдуманной стране Иллирии. Экспрессия потрясающая, тем более, что пауз, кроме антракта, не предвиделось. Да и как успеть втиснуть в прокрустово ложе постановки не только Шекспира, но и собственные затеи? Не скрою, задумки получились небанальные, есть и интересные режиссерские ходы. Боюсь, однако, что столь мощная энергетика способна не только раздвинуть рамки спектакля, но и несколько приглушить душевный диалог, затенить невольно тихий, но страстный монолог.

Кстати, примечательно, что именно эта пьеса, полагают, постигается лучше при непосредственном восприятии. И потому не следует совсем уж отрешенно следить за тем, что рождено было четыре века тому назад. Даже при очень скромной фантазии сценические картинки вполне сопоставимы и сопереживаемы с радостями и тревогами наших дней.

Наверное, частые аплодисменты в зале вызывает жизнеутверждающая стихия спектакля. И, конечно, ее замечательно веселые и находчивые герои. Но те ли это шекспировские персонажи, что безраздельно будоражат мысль уж не одну эпоху и коим время как бы не помеха вовсе?

Известный шекспировед

А. Смирнов, анализируя образ герцога Орсино, его страсть к Оливии почему-то определял как чувства «восковой фигуры». С подобной мнимой холодностью одного из главных героев большинство специалистов согласиться не могло. Однако именно на такую трактовку, как мне показалось, претендует уже на сцене Фирдовси Атакишиев. Есть ощущение несколько «размытых» переживаний, намеренной сдержанности чувств и даже некоторой инертности. Оливия — ложная цель, но до финальной развязки событий дистанция огромного размера, и талантливому актеру при желании не столь уж сложно перестроиться.

В образе неунывающего пьяницы сэра Тоби Фуад Османов вроде бы не стремится к большим открытиям. Однако, помимо всего прочего, одно только прекрасное и, казалось бы, не столь уж примечательное искусство сценического движения не может не привлечь к себе внимания. Скажу больше — это именно тот магнит, который вольно или невольно сразу притягивает к себе зрителя.

Кто угодно мне виделся в роли Мальволио. Однако режиссерский шаг, признаться, предугадать было невозможно. И он удивил, конечно, прежде всего нестандартностью обретенной маски. К образу подхалима, карьериста, ханжи, словом, фигуры более чем колоритной и ... недалекой народная артистка республики Людмила Духовная (это здесь ее еще одна и уже главная роль) присовокупила и некоторое добродушие. Может, в этом слегка «виновен» и забавный грим? Боюсь, что зрителю непросто настроить себя на недобрую ауру этого пройдохи. Тем более не сразу, но признав актрису, играющую с очевидным удовольствием.

Щепотки острого, колкого юмора, щедро разбрасываемые заслуженной артисткой Аян Мир-Касимовой, превращают каждый выход Оливии на сцену как бы в крохотную миниатюру. Ну а если в зале зазвучал откровенный смех, то чуть ли не с закрытыми глазами угадываешь появление ее хитроумной камеристки Марии (роль просто создана для народной артистки Натальи Тагиевой) — зачинщицы безжалостных фортелей и эскапад, закономерно выпадающих на долю лицемера Мальволио. И, пожалуй, достаточно раскованно ведет себя на сцене Юрий Омельченко. Как же не посочувствовать его более чем наивному персонажу сэру Эндрю, особенно натерпевшемуся в одной из последних сцен. Героические порывы Медины Муллаевой, однако, не скрадывают впечатления, что робеть она способна едва ли не больше своей героини Виолы.

Просто грех будет не отдать должное прекрасно смотрящимся костюмам, элегантно и пышно отразившим эпоху Возрождения. И, наверное, именно поэтому по окончании спектакля вместе с постановщиком Ираной Таги-заде на сцену была приглашена и художник Ольга Аббасова, от спектакля к спектаклю демонстрирующая чуткое ощущение и точное, мастерское воспроизведение пространственно-временных отношений.

Прикоснуться к творческому наследию Шекспира любым образом, в том числе и откликнувшись на новую театральную работу, — для каждого из нас событие не из рядовых. И как не посеять в себе сомнения, откровенно и самокритично присоединившись к Виоле, воскликнувшей:

Орешек этот мне не по зубам:

Лишь ты, о время, тут поможешь нам!

Уж простите, если кому слегка и досталось «на орехи». Тем более, что премьеру посетить, безусловно, стоит.

* * *

Стали известны ближайшие планы театра. В первом летнем месяце пройдет премьера детского спектакля «Поросенок Кнок». А закрытие 81-го сезона — «Апофигей-2002» — состоится 30 июня. Вновь распахнутся двери театра традиционно 1 сентября, в Международный день знаний, а 8 сентября состоится торжественное открытие 82-го сезона. И уже на 28 — 29 сентября запланирован премьерный спектакль «Бесприданник» (в постановке А. Шаровского).

Р. МИРКИН.

Фото А. ЧЕРКАСОВА.

У. Шекспир — «Что угодно!» («Двенадцатая ночь»). Комедия в 2-х действиях. Режиссер-постановщик — И. Таги-заде. Художники — А. Федоров и О. Аббасова. Музыкальное оформление и аранжировка — В. Неверов и И. Меликов. Стихи — А. Никушина. Балетмейстер — Ф. Османов. В спектакле заняты актеры: Ф. Атакишиев, М. Муллаева, А. Мир-Касимова, Ф. Тагиев, Ф. Османов, Н. Тагиева, Л. Духовная, Ю. Омельченко, Э. Тахиров, С. Байрамов, М. Ибрагимов, К. Размовар, Р. Назаров и др.