• Роман тысячелетия "Нет мира в садах тучных"	Медина ГАСАНОВА

(Начало в №№ 10, 11, 14, 15, 17, 19, 21, 23, 26, 30, 31, 36, 37, 40, 42 за 2001 год,
2, 3, 6, 8, 10, 14, 16, 18, 21, 23, 26, 31, 33, 37,40,46,50,51 за 2002 год,
4, 5 , 7 , 13 , 17 , 20 за 2003 год)

Возбужденный и разгоряченный выходил Ровшан из районного отделения спорткомитета, когда перед ним невесть откуда возник Вагиф. Поистине мир тесен. Избегая друг друга в Карагадже, они нос к носу столкнулись в райцентре. Каждый подумывал пройти мимо, не заметив соперника. И тот, и другой больно сжали кулаки, которые готовы были пустить в ход в любую минуту, но что-то изменило их планы, и первым сделал шаг навстречу Ровшан.

— Ну, здравствуй, — неожиданно для себя сказал он и протянул Вагифу большую, без единой мозоли руку.

Вагиф колебался, не зная, как отреагировать на этот жест, но после некоторых раздумий ответил своему противнику, вкладывая в рукопожатие всю силу своей ненависти к нему. Ровшан почему-то облегченно вздохнул, улыбнулся и дружески хлопнул Вагифа по спине. Порой мужская солидарность бывает превыше всех других человеческих чувств, и ему показалось, что наступил именно этот момент, когда можно открыть друг другу душу, снять камень с плеч, облегчить сердце, поделиться мыслями, бродящими в голове. По глазам Вагифа Ровшан видел, что ему непросто нести одному тяжелый груз забот, свалившихся на парня в одночасье.

— Послушай, уж мне, мужику, ты можешь рассказать, что у тебя там стряслось? — спокойным тоном спросил он, продолжая прямо смотреть в глаза Вагифу. — По-моему, у тебя совсем крыша поехала: Лейле записки любовные посылаешь, а жениться собираешься на другой...

— А тебе-то что, — огрызнулся Вагиф, взглядом, точно шпагой, парируя взгляд Ровшана. — Это Лейла тебе о записке рассказала?

— Ну почему же? Ее Зиярат на футбольном поле нашел и громко при всех прочитал. Ну и способ же ты изобрел оригинальный, записки сеять. А всходы ведь, сам знаешь, какие будут — очередные сплетни. Ведь вашему бестолковому Зиярату только этого и надо. Что ж ты девчонку позоришь на всю деревню? Неужели так трудно разобраться со своими чувствами?

— А ты со своими уже разобрался, да? — мрачно спросил Вагиф, порываясь продолжить дальше свой путь.

Он искал в этот день Бибиляра, который по каким-то гражданским делам укатил на мотоцикле то ли в Минбаши, то ли в Покровку. Никто почему-то не знал, когда он может вернуться на работу. Вагифу казалось, что только Бибиляр может разобраться в той каше, которую ему пришлось расхлебывать в последние дни лета. Меньше всего ему хотелось сейчас откровенничать с Ровшаном, хотя потребность с кем-то поделиться своими проблемами жгла душу странным огнем. Он долго думал, кому рассказать о своих злоключениях, но так ни на ком, кроме Бибиляра, не остановился. Даже Лейле не рискнул поведать всей правды, хотя в какую-то минуту слабости духа собрался выложить ей все начистоту. Поймет ли она, не поднимет ли его на смех, сумеет ли простить — вот какие сомнения терзали несчастного Вагифа, когда он, переполненный самыми лучшими чувствами, ждал любимую там, на железнодорожном переезде, и был искренне рад тому, что Лейла не пришла. Ему вспомнились мудрые, пророческие слова бабушки Мирвари, которая уж точно знала, что говорит. Не зря ж она на этом свете больше века прожила.

— ...Эй, вернись на землю! Ты, наверное, уже слышал, что я надел на ее палец кольцо. В вашей ведь деревне новости распространяются со скоростью звука.

— Но оно же не обручальное, — буркнул Вагиф, давая понять, что знает о странном сватовстве Ровшана.

— Верно подметили, не обручальное, но все равно знак моего особого внимания. Отчасти ради того, чтобы вы рты свои болтливые позакрывали и чтобы всякие магомеды не приставали. Но как бы там ни было, тебе-то я могу как коллеге признаться: мне Лейла небезразлична! Более чем небезразлична. Знаешь, сейчас ради нее я даже развестись готов!

Вагиф нервно дернулся, машинально погладил красивые, черные, как смоль, усы, совершенно некстати вспомнив, как Лейла звонко смеялась, когда он касался ими ее персиковых щек.

— Что значит, готов развестись? — спросил он, морщась от прямых лучей солнца.

— А то и значит, дорогой. Уж ты лучше других должен понимать такие ситуации. Ведь с Дильшад, голову дам на отсечение, ты обручился не из большой любви. Явно положение ее отца подтолкнуло тебя к этому шагу... Вот то же самое произошло и у меня. Знаешь, где родня у моей Севды работает? На самом верху. Один выше другого, можно сказать. Чтобы пусто вашему Зиярату было. Черт дернул его звонить в Баку...

— Так ты все-таки женился?! — опешил Вагиф. — А что же ты тогда здесь ошиваешься?

— Я, милый, в Карагадже вовсе не, как ты выразился, ошиваюсь, а, как это ни странно, работаю. Удивлен? Создаю футбольную команду по заданию самого Государственного спорткомитета к всесоюзному чемпионату среди юношей на кубок «Кожаный мяч». Так сказать, несу спорт в массы. Вот подберу команду, выпишу инструктора и поеду дальше искать таланты.

Ровшан чувствовал, что лицемерит как никогда, но и признаться сопернику в том, что выбрал Карагадж только потому, что здесь находилась Лейла, не хотел.

— А знаешь, что мне порой кажется, — медленно произнес Вагиф, — этой девушке наплевать и на меня, и на тебя, и на этого дурня Магомеда, который по уши в Лейлу влюбился... У нее какие-то свои планы, свои дела, своя жизнь, и я вдруг понял, что мне, например, в ней места нет... Я прождал ее целых три часа на самом солнцепеке, а она даже не вспомнила о моем существовании...

— Да ладно тебе чушь нести, Лейла тебя, можно сказать, с того света вернула. Говорят, ты чуть было от лихорадки не помер.

— А с чего ты взял, что она сделала это из любви ко мне? У нее просто хобби такое — спасать дураков от смерти. Уж не хочешь ли ты сказать, что учительница влюбилась в Сулеймана или Зиярата. Я бы ни капли своей крови этому негодяю не дал! А она вдруг, несмотря на козни, которые он тут ей устраивал, вызвалась его спасать. По-моему, Лейла просто играет роль какой-то героини своего любимого романа. Вечно с книжками ходит.

— Это ты верно подметил, — усмехнулся Ровшан, — или за книжками. Я лично в этом убедился. И ты решил ей в отместку завести роман с Марал? Но не до такой же позорной степени...

А Марал Вагиф просто пожалел. Как, оказывается, легко обидеть человека, когда за него некому заступиться!

— Я знаю, как тяжело жить без отца. При нем разве кто-то мог мне лишнее сказать...

Ровшан усмехнулся. Он-то с самого детства не ведал родительской заботы, но это не становилось для него поводом для того, чтобы распускать нюни. Внимательно разглядывая Вагифа, горожанин не мог понять, что в нем нашла Лейла, эта девушка, любящая создавать проблемы не только себе, но и другим. Независимая сама, она искала человека решительного, вольного как ветер, а Вагиф был сделан совершенно из другого теста. Быть может, именно кроткая и бесхитростная Марал была для него настоящей парой.

— Да я ее из пруда еле живую вытащил, — словно прочитав мысли Ровшана, сказал Вагиф. — Врала, будто в иле увязла... Когда в больнице сказали, что она ждет ребенка, я сразу все понял: она решила утопиться. У нас такая история уже случалась. Самая, средняя дочь школьного сторожа Гюльбалы, в этом же пруду лет пять назад утопилась. Так никто в деревне и не узнал, от кого она ждала своего ребенка... И знаешь, чудно как-то все получилось: в больнице решили, что я и есть отец этого малыша, а я не нашел в себе силы сказать правду. Так вот с этой ложью и живу... Мама ее приняла и даже согласилась сыграть нам свадьбу. Вот ведь как все обернулось, даже не знаю, как события вспять повернуть, а Марал молчит как рыба, так мне ничего не и рассказывает...

— Мог бы и спросить. Деликатный какой! Прости, но это блажь — брать на себя ответственность за чужие грехи. Ты ведь не любишь эту Марал. Лучше найди того подонка, который должен ей алименты платить. Праведник выискался... Ты же будущий работник правоохранительных, а не попечительских органов! Кстати, а что это за история с пилой, о которой ваши мужики по углам шепчутся?

Вагиф вскинул горящие, как уголь, глаза, заиграл желваками так сильно, что Ровшан пожалел о сказанном. Неподалеку на площади послышался шум, и молодые люди невольно обратили свой взор в ту сторону. Там с невинных тумаков разгоралась драка, и по тому, как вцепились друг в друга здоровые парни, было видно, что дело зашло далеко. В Вагифе заговорил блюститель порядка, и он, оставив Ровшана, стремительно направился к площади. Когда в воздухе блеснуло стальное лезвие ножа, он почему-то решил, что без Вугара тут не обошлось. Его почерк: чуть что — пускать в ход холодное оружие. Растолкав толпу зевак, Вагиф оказался в эпицентре свары и одним точным ударом выбил из рук Вугара финку.

— Опять ты пьян! — крикнул он, надеясь на то, что этот жесткий тон приведет в чувство брата Дильшад.

— Ну и выпил бутылочку водки. А ты опять за юбками волочишься. Мало тебе было двух, так ты третью завел, сволочь!

Вагиф не помнил, как двинул кулаком по зубам еле стоявшего на ногах Вугара, и, если бы не пара выбитых зубов, парню досталось бы еще больше. Ровшан еле оттащил Вагифа в сторону, правой рукой удерживая прыгавшего на него, точно бойцовский петух, Вугара.

— Да прекрати ты! — в сердцах крикнул он. — Если стукну я, тебе всю челюсть придется заново вставлять!

— Я вам покажу, как чужих сестер обижать, — бормотал Вугар, вытирая грязной ладонью кровь. — Ты думаешь, если заступиться некому, так и волю себе дать можно! Я всем расскажу, как ты соблазнил дочь Дадаша, а потом и убил его самого!..

§

Джамаледдин выбежал из дома на странный шум и, оглянувшись по сторонам, посмотрел в небо. Странно переваливаясь с одного крыла на другой, низко над огородами летел небольшой самолет.

— Вот чудак, этот Николай, — проговорил бригадир и крикнул Гюляре:

— А ну принеси мне мои очки, что-то не разберу.

Распылять химикаты было еще рановато, да и самолет был мало похож на хорошо знакомый всем в деревне кукурузник Николая Смоленцева.

Срезая крыльями верхушки вековых деревьев, самолет не летел, а падал на огороды Адиль муаллима. Теперь, надев очки, Джамаледдин увидел это отчетливо, как и бортовые знаки, написанные на иностранном языке.

— Чертовщина какая-то! — пробормотал он и приказал Гюляре и детям уходить подальше от дома. — Если взорвется, нам может не поздоровиться!

Вскочив на своего коня, бригадир поскакал к дому Адиля. Тот, бледный от испуга, сам бежал ему навстречу.

— Джамаледдин даи, что это? Там столько дыма!

— Человек-то есть в кабине? — закричал бригадир, чувствуя, как кровь бешено стучит в висках.

— Не знаю, ничего не знаю, — бормотал заплетающимся языком Адиль, хватаясь за сердце.

— Да ты хоть своим сказал, чтобы подальше от дома уходили?!

— Все разбежались от страха, когда он над огородом второй круг делал. Это фашисты?

— Ой, боже ты мой, а еще учитель! — сказал Джамаледдин. — Ну где в наше время ты фашистов видел? С ними мы в 45-м покончили! Бегом за мной!

Самолет беспомощно лежал на хорошо уродившейся в этом году кукурузе, взращенной руками Адиля для продажи в Москве. На вырученные деньги он собирался сделать пристройку к дому, купить корову и другие мелочи, нужные в хозяйстве. Теперь все его планы рухнули. Сев на старый пень, он схватился руками за голову и завыл от досады.

— Брось, не женщина ведь. Лучше помоги мне вытащить этого несчастного, по-моему, он еще живой.

К месту происшествия вскоре прибежали Фазиль, Ализада, Алиш, Чейльхан, Зиярат и все остальное мужское население Карагаджа.

— У него кровь из уха идет. Это значит, что-то с головой, осторожней кладите его на землю, — сказал Назир, повидавший за свою фронтовую юность немало подобных случаев.

— Глядите, глядите! Он глаза открыл! — неожиданно закричал Зиярат, не на шутку напугав своих односельчан.

— Чего ты орешь, будто он не глаза, а огонь открыл! — одернул его Чейльхан и наклонился над летчиком, закрывая собой палящие лучи солнца.

— Говорить можешь? — дружелюбно спросил Джамаледдин. — Кто ты, откуда?

Для пущей ясности бригадир жестикулировал руками, показывая на небо, дорогу, и летчик понял, что от него хотели. Слабым голосом он произнес слово «Иран» и потерял сознание. Самолет перестал дымиться, и Назир, опять-таки с видом знатока, заключил:

— Не взорвется, у него горючее кончилось, потому он тут и свалился нам на голову как снег. Давайте-ка положим его в тень, на что-то твердое, а ты, Чейльхан, скачи в Покровку за Эйвазовым. Если вдруг его не будет, любого другого врача привези, слышал?

Дав сыну указание, Назир решил проверить документы летчика, но ни в карманах, ни в кабине самолета ничего не нашел.

— Надо же, даже имени человека не знаем. Сколько раз говорил Червон, чтоб открыла в Карагадже нормальный фельдшерский пункт! — возмущался Джамаледдин, как вдруг его внимание привлекли руки летчика, сжатые в кулак. Не иначе он в них что-то держал. Когда бригадир с трудом разжал пальцы пострадавшего, он увидел в потной ладони иностранца финиковые четки, точно такие, которые ему принес Мухтар Мансимов...

(Продолжение следует)