ВЫШКА №16 (20335) от 8 мая 2020 года



О ТОМ, КАК ДОБЫВАЛАСЬ ПОБЕДА

После войны папа преподавал и работал директором школы при Бакинском окружном доме офицеров, а с 1959 по 1979 – до выхода на пенсию – был директором школы номер 164. Мунир Атаулович прожил долгую непростую жизнь, но до конца сохранил доброжелательность, уважение к людям и умение радоваться каждому прожитому дню. Он очень много читал, не приходил домой без новой книги, любил хорошую музыку, в детстве обучался игре на скрипке, в молодости бойко танцевал чарльстон, подражая Чарли Чаплину, интересовался всеми новинками техники. Но любимым его занятием была математика. Он составлял учебники из сложнейших задач, с подробным описанием, чертежами и решением заданий. Первый шагомер, электромассажёр и всевозможные электробытовые приборы обязательно им приобретались. Мой папа был прекрасным рассказчиком. На всю жизнь мне запомнились его воспоминания о том, как его, шестнадцатилетнего паренька, после педагогического техникума, направили директором школы в горное селение Лерикского района. Добраться до места назначения можно было только на ишаках. А на работу в Бинагады они с мамой ездили на специальном поезде «кукушка», который проезжал практически через центр города. Было много других подробностей о довоенной жизни в Баку. Военные рассказы отличались от бытовых. Например, отец вспоминал, как в суровые морозные зимы 1942-43 годов бойцы рубили хлеб топориками, которые держали за голенищами, а ночью согревались, прижавшись к остывающим котлам полевой кухни. А когда наши войска в конце 1942 года отбили немецкий состав, везший подарки к своим к Новому году, наши солдаты впервые увидели запечатанные в целлофан белые мягкие булочки. Запомнился ещё такой случай. Мой отец носил очки из-за слабого зрения, по этой причине его не хотели принимать в артиллерийское училище. И вот он скачет верхом на коне, так как орудия перевозились конной тягой. Вдруг от взрыва снаряда лошадь испугалась и рванула… Папа падает, и очки разбиваются. А тут идёт подготовка к бою, нужно делать расчёты, наводить цель, и без очков никак нельзя… Разведка доставила гору очков, но подошли только пенсне. После окончания боя к отдыхающим в окопе солдатам подползает красноармеец и обращается к командиру: «Товарищ капитан, вы наш?» Оказывается, на высоком дереве сидел снайпер и обозревал территорию, и вдруг в одном окопе блеснуло пенсне, которое может быть только у врага.О героических поступках рассказов не было, а о том, как папа вынес на себе с поля боя раненого товарища, рассказывал моему брату однополчанин отца. Все они, погибшие и выжившие в этой страшной войне, совершали героические подвиги, защищая от врага свою страну. На фотографии с фронта, присланной в начале войны, надпись: «На память дорогим жене и сыну от Мунира. Сынок! Помни, что у тебя есть папа, который снят на «фронтовой карточке». 7/XI 41 г.» Да, мысли о сыне, семье, близких спасали и помогали выжить в тяжелейших условиях. Но, как я понимаю сейчас, моему отцу помогала ещё и вера в Бога. Дело в том, что мой отец родился в глубоко религиозной семье. То, что он писал и читал на арабском языке, мне было известно, но я была поражена, когда однажды, это были уже 90-е годы, в тревоге за меня папа прочитал длиннейшую молитву. Он был мужественным и волевым человеком, и, пройдя через суровые испытания, память его сохранила заложенную с детства веру, которая оберегала и помогала ему по жизни. Мама моя, Елена Тимофеевна, тоже работала преподавателем математики, и прожили они с папой вместе свыше 60-ти лет в глубоком уважении и заботе друг о друге. Их педагогический стаж составил свыше 40 лет, и невозможно представить, какое количество учеников в Азербайджане были ими воспитаны. Я выбрала несколько эпизодов из написанных неуверенным почерком записей отца. К середине 80-х папа полностью ослеп. После проделанной в Москве операции зрение частично восстановилось. Какое это было счастье – видеть окружающий мир, различать цвета, а ещё читать и писать, даже с лупой. Тогда им были и написаны эти воспоминания. «После разгрома и окружения 6-й армии гитлеровцев под Сталинградом правое крыло Юго-Западного фронта повернуло на запад, и наши части успешно продвигались к Донбассу. За успешное проведение операции нашу дивизию и 127-й артиллерийский полк стали называть гвардейскими. Мы не давали возможности противнику делать передышку и занимать оборону, наступали днём и ночью, гнали врага без остановки. Наши танкисты, которые выступали впереди, задавали тон всему движению. А мы, артиллеристы, если и останавливались где-либо ненадолго, то только для того, чтобы покормить лошадей, которые тянули пушки, сами же ели на ходу. В течение пятидневного выступления мы освободили 200 населённых пунктов, уничтожили много техники врага, несколько железнодорожных эшелонов, в т.ч. два эшелона с новогодними подарками, которые были посланы Гитлером своим солдатам. Был даже такой случай. Немцы не думали, что мы 31 декабря 1943 года будем наступать, и они в этот день готовились к встрече Нового года. Но мы вечером пошли в ататку, и наше неожиданное наступление их ошеломило. Они так бежали, что, когда я ворвался в одну землянку, на самодельном столе стояли зажжённые свечи, напитки, закуски, они даже не успели погасить свои сигареты.
После такого стремительного наступления мы остановились и заняли оборону, чтобы подтянуть отставшие от нас части, пополнить боезапасы, дать людям отдохнуть…
... В интересах больших наступательных операций наш фронт перебрасывали с одного участка на другой. В ходе этих операций мы несколько раз переправлялись через реку Северный Донец по льду. Зима, морозы были сильные. 4 февраля 1943 года, в составе 3-й Гвардейской армии, мы прорвали первую линию обороны – город Ворошиловград (Луганск). Вторая линия обороны была сильно укреплена, и мы пять дней, не сумев одолеть её, лежали на снегу, так как вокруг не было никаких строений, чтобы укрыться. Набравшись сил, мы перешли в наступление и, одолев сильно укреплённую линию, прорвались к городскому аэропорту на северо-восточной окраине. Свой наблюдательный пункт я обосновал на верхнем этаже 5-этажного дома. Обычно артиллерийский командир всегда бывает впереди своих пушек, наблюдает за противником и ведёт огонь. А пушки его батареи находятся в укрытии, иногда даже на расстоянии двух километров, и командует он при помощи телефонной или радиосвязи. Последняя попытка прорвать третью линию обороны была в ночь с 13 на 14 февраля 1943 года, но она не удалась. И тогда мы стали готовиться к штурму. Утром 14 февраля мы ворвались в город Ворошиловград с северо-востока, а другие дивизии наступали с востока, юга и запада. К концу дня город был освобождён.
Затем были жаркие весенние бои, так как противник, мобилизовав все свои резервы, переходил к контрнаступлению и вновь занял некоторые освобождённые нами населённые пункты.
Вот один из эпизодов такого боя нашей батареи. Противник занимал правый, высокий берег реки Северный Донец, а мы стояли на левом, низком. Немцы разровняли вершину конусообразного террикона (насыпь овальной породы возле шахт), устроили крепкое укрытие, поставили крупнокалиберные пулемёты и беспрерывно обстреливали наши позиции. Наступление нашей пехоты захлебнулось. Я из своих пушек, которые стояли за лесом в укрытии, стрелял по этой амбразуре. Но все снаряды попадали по боковой поверхности конуса, а в узкую щель не попадали, так как стреляли из закрытой позиции. Но пехота требовала отмены огня. Тогда я подошёл к одному из танкистов, стоявших в лесу, и попросил его выстрелить из танка по макушке террикона и показал цель. Выкатив танк к берегу реки, танкист сделал несколько выстрелов, попал в щель амбразуры, и пулемёты заглохли. Наша пехота поднялась и пошла в атаку.
5 июля 1943 года началось крупное контрнаступление фашистов в районе Орловско-Курской дуги, где проходили танковые сражения между сторонами. Мы тогда стояли южнее этого района и тоже вели контратаки, чтобы отвлечь силы противника от Курска. И вот, в один из этих дней, точнее, 13 июля 1943 года, я был тяжело ранен в висок осколком от снаряда...»

Фаиля САЙФЕТДИНОВА.


 
•  на главную -->>